Харагуа - Страница 43

— То есть как? — удивился канарец.

— В Сантонье я познакомился с одной женщиной, вдовой моряка. Это добрая, благовоспитанная и обеспеченная женщина, просто идеальная подруга, чтобы провести с ней остаток дней. Но у нее двое детей и маловато решимости, чтобы отправиться за океан осваивать необитаемые острова, — он нежно взял в ладони руки Ингрид. — Я надеюсь, что вы поймете меня. Я тоже устал мотаться по свету, моя мечта — уединиться в Сантонье, в собственном особняке, чтобы в тишине и покое переводить Эразма Роттердамского и писать мемуары о том, что успел повидать за все эти годы.

— И вы проделали столь долгий путь лишь для того, чтобы сообщить нам об этом?

Дон Луис едва заметно покачал головой, по-прежнему не выпуская ее рук из ладоней.

— Я вернулся, потому что знал — я не смогу спать спокойно, если не увижу собственными глазами, что у вас все хорошо, а корабль благополучно прибыл к месту назначения. Мне до сих пор недостает капитана Соленого, никому другому я не могу так доверять.

— У меня никогда не было такого друга, как вы, — произнесла донья Мариана.

— А у меня никогда не было никого, кто заслуживал бы такой дружбы, — улыбнулся он с искренней любовью. — Это мальчик или девочка?

— Мальчик.

— Я так и подумал. Как его зовут?

— Луис.

— Право, стоило пересечь океан, чтобы услышать это, — прошептал растроганный дон Луис. — Видит Бог, действительно стоило! — он благоговейно поцеловал ее руки, после чего пожал руку канарцу. — Как мне вас благодарить? — спросил он.

— Благодарить? — удивился Сьенфуэгос. — Да что вы! Это мы должны быть вам благодарны по гроб жизни, а вы собираетесь благодарить нас лишь за то, что мы дали ваше имя нашему сыну. Что за глупости! — он дружески похлопал его по спине. — Давайте лучше поднимемся на борт. Мне не терпится встретиться с теми, с кем придется провести остаток жизни.

Из всего экипажа и пассажиров лишь шесть человек, закаленных множеством превратностей судьбы, четко представляли себе, что их ждет; остальные же будущие колонисты были женщинами, детьми и робкими мужчинами. Незнакомые пейзажи, неизведанная сельва, источающая манящие ароматы новых цветов и фруктов, влекли к себе и в то же время пугали. И теперь все они столпились у борта, чтобы посмотреть на тех, кому предстояло стать их проводникам и и наставниками на том трудном пути, на который им предстояло ступить.

Ингрид, Сьенфуэгос, Гаитике, Арайя и Бонифасио Кабрера приветствовали всех поочередно, после чего канарец поднялся в рубку и, дождавшись, когда смолкнет гул голосов, объявил:

— Прежде всего, я хочу поприветствовать вас в Индиях и пожелать счастья и всяческих благ в Новом Свете, — он нервно откашлялся, поскольку не привык к произносить длинные речи, после чего продолжил: — А кроме того, хочу напомнить, что сейчас вам предоставляется последняя возможность передумать, если у кого-то вдруг возникли сомнения, стоит ли идти до конца.

Большинство выглядело растерянно и смущенно. Наконец, одна женщина, к ногам которой жались двое детишек, решилась заговорить, и в голосе ее прозвучало беспокойство:

— А почему мы должны передумать, сеньор? Или есть что-то такое, о чем вы не сказали нам раньше? Какая-нибудь неизвестная опасность?

— Да нет, ничего такого, насколько я знаю, — поспешил заверить канарец. — Но вон та линия на горизонте — остров Эспаньола; там есть несколько поселений, а также порт, откуда вы в крайнем случае сможете отплыть домой.

— Нам некуда возвращаться, — раздался чей-то голос. — Ни у кого из нас нет дома.

— Это хорошо, — кивнул Сьенфуэгос. — В подобных ситуациях ностальгия оказывается злейшим врагом, — он вновь ненадолго замолчал, после чего продолжил: — Но я хочу, чтобы вы поняли: там живут люди, которые мечтают разбогатеть, добывая золото и жемчуг, а также обращая туземцев в рабов и заставляя их работать на плантациях сахарного тростника... — он пристально наблюдал за ними, словно стараясь понять, о чем они думают. — Но там, где будем жить мы, золото и жемчуг ничего не стоят, сахарный тростник — не более чем сырье для приготовления сладостей, а рабства там нет и никогда не будет. Каждый будет работать сам на себя и вносить свой вклад в общее дело.

— Значит, у нас будет земля? — спросила женщина, заговорившая первой. Она казалась самой решительной из всех.

— Столько земли, сколько может охватить глаз.

— А вода?

— Столько воды вы еще не видели за всю жизнь.

— В трюме мы привезли семена, — сообщила женщина. — А еще — свиней, уток и кур. Что нам еще потребуется?

Эта женщина, видимо, привыкла работать от зари до зари, не получая взамен почти ничего.

— Ничего, — спокойно ответил Сьенфуэгос. — Мне и моей семье этого вполне достаточно, чтобы начать новую жизнь. Но я бы хотел, чтобы каждый из вас уже сейчас отдавал себе отчет, что его ждет. Потому что потом будет поздно.

— Сколько времени вы даете нам на раздумья?

— Три дня, — ответил он. — А пока можете сойти на берег, осмотреть остров, познакомиться с его климатом, флорой и фауной. После этого те, кто захочет, могут остаться здесь, а мы продолжим путь.

— И куда же мы отправимся?

— Туда, где решим основать поселение, — Сьенфуэгос махнул рукой на юго-запад. — Там ожидают сотни необитаемых островов, которые отвечают всем нашим требованиям, их у нас никто не сможет отнять. Мы не станем спешить и выберем наиболее подходящий.

— А вы точно уверены, что нам не придется ни с кем воевать за эту землю? — спросила другая женщина.

— Если нам и придется воевать, то лишь для того, чтобы защитить собственное имущество, — ответил канарец. — Если на нас нападут, то мы, конечно, не станем сидеть сложа руки, можете быть уверены.